Могила для Ирбиса
«Умер», — присылает Саша утром СМС. Следом приходит другая: «Давай его похороним как домашнего пса».
Сухо поздоровавшись с ветврачом и бросив очередной взгляд узких зрачков в его машину, Саша выводит из вольера прооперированного Васю. Тот по команде запрыгивает в машину. Вася возвращается на хлебзавод. Обняв тело Ирбиса, запакованное в желтую простыню, Саша несет его к машине, укладывает в багажник. Машина заполняется запахом уже начавшегося разложения. Саша сидит, взявшись руками за живот. Ему больно.
— Поезжайте на новое кладбище! — машет ему рукой Сергей, принимая у хлебзавода за ошейник Васю. Над его головой хлопает красное полотнище флага. — Там погибших мирных хоронили, — говорит он. — Выкапывали со дворов и хоронили. Только по пятнадцать человек успевали в день закапывать. Многие погибли, когда выбегали из бомбоубежищ покормить кошек и собак.
Кладбище зеленеет лугом. Через дорожку от него — кресты, утонувшие в высокой траве. Саня с Костей копают для Ирбиса могилу. Мимо едет пожилой мужчина на велосипеде. Он останавливается возле сломанного снарядом креста. Слезает на землю.
— У меня пропал в феврале сын, — говорит он. — Чернышев Денис Александрович. Ищу его. После отступления украинцев мы вышли из подвала, пошли к нему в дом, там телевизор включен, на сковороде еда.
— Если бы убит был, труп бы уже нашли, — говорит Саша и прячет глаза.
— А у тещи памятник снарядом сломали, — мужчина отталкивает ногой побитую дождем головку искусственного цветка. — Я лазил там, лазил — табличку нашел, а фотографию нет… Вы же не понимаете… — он поднимает голову и не щурясь смотрит на солнце. Его глаза не слезятся. — Люди и животные повидали здесь такое, что они никогда больше не будут такими, как прежде.
— Игорек звонил! — окликает Сашу Костя. — Который Ирбиса к нам привел! Он говорит, что видел его хозяина, он оказывается уже месяц назад вернулся.
Саша бежит в машину. Он останавливается возле частного дома, окруженного сломанным забором. Видно, что во двор попала мина и разнесла собачью будку. В этой будке до войны жил Ирбис. Саша с силой стучит в ворота. На стук выходит сосед.
— Алабай у него был, — отвечает сосед, и в это время к нему подходят соседи. — Как соседа звать? Лепихов Александр. Он вон в той девятиэтажке живет, — указывает на стоящий в отдалении блочный дом.
— Они его не забрали, — галдят соседки. — У них места в машине не было. А Ирбис был здоровенной белой псиной. Они в июле еще уехали. А мои две собаки погибли от снаряда! Ирбис во дворе дома их ждал. Туда снаряд попал. Мы все под обстрелами бегали, его кормили. Потом он заболел. Его забрали в приют, но он притащился назад, ждал хозяина, — продолжает соседка, и Саша сжимает кулаки. — Потом на него машина наехала, лапу ему сломала. Ирбис не дождался хозяина всего пару недель. Да вы зайдите ко мне! Я вам хлеба для собак дам!
Она заходит во двор и возвращается с лотком черствого хлеба. На дороге между домами показывается серебристый джип.
— Вот из него вчера двое хотели собаку застрелить, а когда я заступился, приставили пистолет к моей голове! — кричит Саня.
Я машу джипу рукой, но он останавливается только тогда, когда я встаю у него на пути. Из машины выходит высокий плотный военный. На его рукаве нашивка, на которой под надписью «Призрак» изображен полуволк-полувампир.
— Из похожей машины вчера угрожали человеку, — говорю я.
— Вы хотите сказать, что я собирался расстрелять собачку? — спрашивает мужчина, который оказывается комендантом Дебальцево.
— Не, не вы! — кричит Костя. — Двое молодых.
— Молодые хлопцы были, — сглатывая, произносит Саня. — Они к моей голове пистолет приставили. Они в такой же машине ехали.
— Такая машина только одна в городе, — отвечает комендант и оборачивается на своих помощников. — Ребята, примите заявление. Просто понимаете, — снова обращается он к ним. — Девушка, наверное, с Москвы. А в Москве они — с другой планеты. Я собаке угрожал… Я — советский офицер. Я собак люблю больше, чем людей. Если моя собака не сможет идти, я понесу ее на плечах.
Приняв заявление, комендант снова загружается джип. Через окошко он обещает принять меры и сообщить о результатах расследования.
Сами дети
— Кто-нибудь знает Лепиховых? — проносится по двору, запертому двумя блочными девятиэтажками.
На качелях качаются дети. На веревках сушится белье. На скамейке рядом с дедом сидит толстая девочка с огненно-рыжими волосами и круглыми голубыми глазами. Вниз на сырой двор смотрят черные окна, еще зимой принявшие снаряды.
— Лепиховы? — скрипит дед. — Не знаю таких!
— Молодые люди! — раздается мужской голос. — Вы меня ищете?
На восьмом этаже дверь уже распахнута. У двери стоит мужчина в одних шортах и тапках. Живот его внушительно выдается вперед. На груди тускло поблескивает золотой образок с Богородицей.
— Вы Александр Лепихов?
— Да.
— У вас была белая собака?
— Да.
— Когда вы ее в последний раз видели?
— Тем летом. А вы знаете, ребята, что война ж. Нам надо было срочно уехать. Собака осталась. У нас трое детей. На нее в машине не хватило места.
— А если бы у вас был четвертый ребенок, вы бы его тоже оставили потому, что места нет?
— А как вы считаете? Ребенка бы я не оставил.
— Ваша собака вас год ждала. Вчера она сильно плакала — перед тем как умереть, — говорю я. — Мы только что ее похоронили.
— Мне жаль. Я вам сочувствую.
— Ты нам, гнида, сочувствуешь? — вздрагивает Саша. — Тут несколько месяцев было тихо, ты не мог приехать собаку забрать?!
— У меня дети!
— Да ты знаешь, что у ополченцев, которые старше двадцати трех, тоже дети? А если они младше двадцати трех, то они сами дети? Ты че на блокпост не встал? Ты че родину не защитил. Ты родину предал! Хоть собаку бы свою забрал. Слышь, ты!
— Так, ребята, я не понял, у вас ко мне какие-то претензии?!
— Слышь ты, — наскакивает на него локтем Саша. — Ты зачем ее с родословной покупал? Тебе зачем с родословной собака, когда ты когтя ее не стоишь?!
— А я при чем?!
— Собак больше не заводи… Ирбис тебя ждал, люди бегали под минами его кормить, а ты весь год спал спокойно.
Возле мусорки, расположенной во дворе, Саша разжимает кулаки. Собаки и люди копошатся в мусорных баках.
— Божечки! — оглашает двор голос девочки, сидящей на скамейке. — У Лепиховых собачка умерла! Бо-жеч-ки.
Тел.для связи +38095 555 03 38 Саша Добрый
P.S. Читала репортаж подобные публикации Марины Ахмедовой, и в памяти всплывали строчки из стихотворений Асадова "Стихи о рыжей дворняге" и "Покинутая собака".
Пусть человек добрее будет!
Не прихоть это, не пустяк
Внимательно вглядитесь люди
В глаза покинутых собак!
| 
