Главная » 2012 » Апрель » 23 » Наш Бабий Яр
16:37
Наш Бабий Яр

…Соломон, Роза, Лариса, Эсфирь, Василий, Елизавета, Владимир, Зельда, Рахим, Михаил, Ефим, Анна, Леонид, Роза, Гнеся, Полина, Берта, Исаак, Маркел, Федор, Песя, Елена, Александр, Лейб, Григорий, Шейве… и так еще 24 страницы. Это Книга Скорби Украины. В ней указаны имена и фамилии мирных жителей, замученных оккупантами в Донбассе… 900 человек за время оккупации были расстреляны в Енакиеве. 555 из них - евреи. Их имена также в этой книге. Есть там и такие записи: Хаим Гинзбург, 7 лет, - расстрелян, Юда Гринбург, 9 лет, - расстреляна, Алла Глейман, 6 лет, - расстреляна, Михаил Гальцман, 6 лет, - расстрелян,  Ренетта Бродская, 3 года, - расстреляна, Софья Гонтмахер, 2 года, - расстреляна. Вот с кем воевали фашисты. «Доблестные» и «честные» воины вермахта.


1 ноября 1941 года Енакиево оккупировали немцы. Школы, клубы и больницы были превращены в гаражи и конюшни. Итальянские мулы с невообразимо длинными ушами заняли место учеников. А на Красном Городке, на территории современной станции техобслуживания автомобилей, было создано еврейское гетто. Город запестрел листовками-объявлениями: фашистская власть приказывала сдавать оружие, доставлять сведения о партизанах, коммунистах, евреях. Запрещалось буквально все: от нарушений комендантского часа до самовольного убоя скота без ведома комендатуры. Конец для всех был один: за невыполнение приказа, за ослушание – расстрел. Чтобы вселить в мирных жителей, в стариков, в беспомощных женщин с детьми страх и послушание, итальянские фашисты расстреляли в поселке Веровка 115 мирных жителей. Близким не разрешили хоронить тела на кладбище. Под покровом ночи люди выкапывали могилы в огородах и садах. Так в наш город пришла война.

Местная газета «Новая жизнь», издаваемая оккупационными властями, писала в то время: «Вы должны радоваться, что можете выехать в Германию, там вы будете работать с рабочими других стран и тем самым поможете выиграть войну против врагов всего мира – жидов и большевиков». 10 000 енакиевцев были угнаны на каторжные работы на чужбину. 2000 из них уехали добровольно. Чуть ли не каждый день из Енакиева отправлялись эшелоны с остарбайтерами. Оставшиеся всячески пытались избежать этой участи, но на родине их подстерегало не менее жестокое испытание – голод. Именно он стал причиной смерти еще 5000 наших горожан.

Коричневорубашечники пуще большевиков ненавидели евреев. «Юде», «жиды» – эти слова звучали в устах захватчиков, как удары плетью.




«Всему еврейскому населению приказано явиться…» - маячили объявления. Енакиево не стало счастливым исключением из правил. Желтая повязка с шестиконечной звездой Давида была обязательным атрибутом на рукаве тех, кто отличался цветом глаз и непривычными для слуха отчествами и фамилиями. Местные евреи потянулись колонной к территории гетто, нагруженные теплыми одеялами и чемоданами. На руках несли маленьких детей, помогали идти старикам. Печальная колонна нескончаемой вереницей растянулась на сотни метров. Они верили, что фашистской Германии нужны рабочие руки и их ждет работа на чужбине. Тяжелая, изматывающая, но не смерть. Сегодня мы знаем, что следовало за этими объявлениями.

Киевский Бабий Яр, донецкая шахта «4-4бис», штольни Бахмутского алебастрового завода, ямы у агробазы в Мариуполе, меловая гора в Краматорске, маленькая деревня Затишье, где в вырытый ров поверх убитых взрослых евреев сбросили живых детей, – все это звериный оскал фашизма. Он был обращен к сотням тысяч мирных жителей Советского Союза еврейской национальности. Свой Бабий Яр есть практически в каждом городе.

Енакиевских евреев не ждал эшелон. Свыше пятисот человек из гетто были доставлены к шурфу шахты «Узловая» на территории Горловки.

Педантичные фашисты даже к такому вопросу подходили тщательно: это безлюдное место, с редкими частными домами у подножия террикона шахты, как нельзя лучше подходило для места казни.

В феврале 1942 года сюда наведалась специальная комиссии в составе нескольких немецких офицеров. А после, спустя буквально пару дней, стали ежедневно приезжать грузовые автомашины с арестованными детьми, женщинами, стариками, пленными красноармейцами. Их расстреливали у ствола. Тела сбрасывали вниз. Иногда, экономя боеприпасы, в ствол шахты, на глубину сто метров, сбрасывали живых людей. Сверху тела засыпались каустической содой, чтобы останки быстрее разлагались и их невозможно было впоследствии идентифицировать: к тому времени дела на фронте шли не так гладко, как хотелось фашистам, красноармейцы стояли до последнего, ожесточенно борясь за родную землю. Поэтому, на случай отхода, нельзя было оставлять братские могилы: кто-то в них мог узнать своих близких. Трупы должны были быть максимально обезображены – воевали даже с мертвыми.

Этой «работой» занимались исключительно немецкие жандармы и гестаповцы. Территорию шахты оцепили. По периметру выставили таблички, угрожающие расстрелом в случае появления в этой зоне посторонних.




Местная жительница поселка Румянцево была свидетелем того, как ее мужа Платона Васильевича Лукьянова и еще 18 человек расстреляли и сбросили в ствол шахты.

В декабре 1942 года, предчувствуя поражение под Сталинградом, немцы зверствовали вовсю.18 машин, груженных детьми, стариками, женщинами и раненными, партизанами и их сообщниками, были привезены к «Узловой». 300 человек обреченных. Их спешили расстрелять, но некоторых сбрасывали вниз, на глубину, живыми. Местные до сих пор помнят ужас той ночи: земля стонала, были слышны крики и просьбы о помощи. Но помочь несчастным не смогли.

Уже перед самым отступлением фашистская мразь день и ночь свозила к шурфу гражданское население. Нескончаемым потоком к стволу гнали обреченных, их расстреливали днем, их убивали ночью, при свете фар. Покидая город, фашисты взорвали шахтный ствол.

555 евреев Енакиева нашли здесь свою смерть. На тот момент это было все еврейское население нашего города. Лишь пятерым посчастливилось уцелеть в мясорубке оккупации. В Донецком областном архиве и сегодня хранится акт, к которому прилагается список расстрелянных. Вместо домашнего адреса, там значится: «Барак-накопитель из гетто Красного Городка».

14 000 жертв – цифра весьма условная…




Когда в город вошли наши войска, на станции «Шахта «Узловая» из братской могилы попробовали достать тела. Нескольких из них подняли на поверхность. Время и каустическая сода не оставили шансов на идентификацию. Они были настолько обезображены, что единственным правильным решением было оставить погибших в стволе шахты. 110 метров человеческих жизней. Ствол был практически доверху наполнен погребенными заживо и расстрелянными советскими людьми. Простая арифметика: объем ствола, поделенный на среднестатистический объем одного тела, дал цифру – 14000.

Многие енакиевцы, чьи близкие были схвачены гестаповцами и не вернулись домой, считают, что их поглотила братская могила.

…С атаманом Чернобыльского полка Александром Мамченко, неравнодушным к легендарной и скорбной истории родного края, мы побывали у скромного обелиска. Задержавшаяся в этом году весна еще не украсила нежной зеленью старые акации у скромного мемориала. Террикон, свидетель страшной казни, мрачной горой возвышается над окрестностью. Когда навела на него объектив фотоаппарата, отшатнулась: из окуляра смотрело на меня измученное человеческое лицо, словно появляющееся из шахтной породы. В безмолвном крике раскрыт рот, грозно сдвинуты брови, полные нечеловеческой скорби глаза… «Сдают нервы от мысли, что под ногами тысячи казненных душ», - подумалось. Но лицо не исчезло…

«Вентиляционный канал шахты «Узловая № 7» – табличка над входом в ствол, где были погребены в годы оккупации люди. Облезшая под зимней непогодой известка, пара искусственных тюльпанов у подножия – скудная память потомков. Рядом – обелиск.

«Здесь в 1942-1943 гг. фашистскими оккупантами были замучены и вброшены в ствол шахты 14000 советских граждан». Сиротливый, нищенского вида памятник с серой мраморной плитой и полустертыми буквами. Говорят, его обновляют к 9 Мая работники стройцеха ЦОФ «Узловая», отдавая дань традиции. Однако состояние монумента наводит мысль, что со временем это стало обязаловкой и пустой формальностью.

Окрестности усеяны целлофановыми пакетами и бумагой, бычки от сигарет летят из окон проезжающих мимо автомобилей, кто-то решил территорию мемориала сделать стихийной свалкой: разноцветные кульки, наполненные мусором, валяются под деревьями. Неправильно это. Так не должно быть. Это едва ли уступает дикой выходке ублюдков, надругавшихся над памятником погибшему еврейскому населению, находящемуся у Вечного огня. Фашистская свастика и надпись «Мы возвращаемся» однажды появились на монументе. Общественность возмутилась. Пять лет ушло на организацию и установку обелиска. На личные сбережения людей, чьи родственники погибли в годы войны, монумент подняли. Семисвечник минора, древний символ иудаизма, и табличка с высеченными словами скорби и памяти "Жителям Енакиева – старикам, детям, мужчинам и женщинам, заживо сброшенным фашистскими оккупантами в шурф шахты "Узловая" в июне 1942 года только за то, что они были евреями", вероятно, чем-то помешали «благодарным» потомкам. Не смутила вандалов святость места, пренебрегли и тем, что рядом покоятся тела освободителей города, наплевали на память предков. Такое беспамятство страшнее войны.

Бабий яр – 150 тысяч погибших. Донецкая шахта «4-4бис» - 75 тысяч погибших. Мариупольская агробаза – 8 тысяч погибших. Артемовск, шахта алебастрового комбината, – 3 тысячи погибших. Шахта «Узловая» - 14 тысяч погибших Список этот далеко не полный.

«20 октября 1942 года. Всю ночь шел дождь. Нам велели раздеться до сорочки, потом искали деньги и документы и отбирали, гнали по краю траншеи, но края уже не было, на расстоянии в полкилометра траншеи были наполнены трупами, умирающими от ран и просящими еще об одной пуле, если одной было мало для смерти. Мы шли по трупам.

В каждой седой женщине, мне казалось, что я вижу маму. Я бросалась к трупу, за мной Вася, но удары дубинок возвращали нас на место. Один раз мне показалось, что старик с обнаженным мозгом — это папа, но подойти ближе не удалось. Мы начали прощаться, успели все поцеловаться… Когда я пришла в себя, были уже сумерки, трупы, лежавшие на мне, вздрагивали: это немцы, уходя, стреляли на всякий случай. Раненых было много. Они были заживо погребены. Они кричали и молили о помощи. Где-то плакали дети, большинство из них, особенно малыши, которых матери несли на руках (а стреляли нам в спину), падали невредимыми и были погребены под телами заживо». (Из воспоминаний Сары Глейх, еврейской девочки из Мариуполя, чудом уцелевшей при расстреле). Сколько бы ни прошло лет с тех страшных времен, мы не можем забыть тех, кого поглотила коричневая чума. Наш долг – помнить о них. Помнить, чтобы такое больше никогда не повторилось.

Просмотров: 1814 | Добавил: Максаша
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: