«Мы тут зарыты ротами!»
Холодными буквами, строчками списков
Наши фамилии значатся.
У этих заросших травой обелисков
Давно никому не плачется.
Тут те, кто вгрызались когда-то в окопы,
Кто умер от ран на рассвете.
Тут я, прошагавший пешком пол-Европы,
Тут те, кто за вас был в ответе.
Но мимо проходят, мол, Бог уже с ними…
А мы тут зарыты ротами!
Никто вдруг не станет и шапку не снимет,
Не скажет: «Смотрите, вот они».
Сегодня есть те, кто над нами глумится.
Не выкинуть глав из повести!
Мы кровью записаны в эти страницы,
У вас же просто нет совести!
Время равняет окопы, деревья выросли на местах боев, травы на них колосятся от ветра… И только память в сердцах людей не дает права забыть о Великой Отечественной. О каждом из 26 миллионов погибших, о каждом, кто вошел в бессмертие безымянным мальчишкой, о каждом, чей подвиг вписан в историю. О солдатах и маршалах. О партизанах и подпольщиках. О тружениках тыла. О блокадниках-ленинградцах. О сожженных заживо в Хатыни стариках, женщинах и детях. О Бабьем-Яре… Война оставила страшный кровавый след, и нет семьи, кого бы не коснулась эта беда.
Трепещет пламя Вечного огня на мемориалах в городах и весях нашей Отчизны – чтобы помнили.
1941-1942 – самое страшное лихолетье. Вероломное нападение фашистских полчищ застало врасплох советских людей. Правда, сейчас некоторые историки утверждают, что правители Союза знали о приближающейся войне и готовились к ней, но факты говорят сами за себя: нападение германских войск было подлым и вероломным. Они были лучше оснащены, обучены и имели позади себя половину порабощенного европейского континента. Опьяненный легкими победами, Гитлер считал, что СССР ему по зубам.
На рассвете, 22 июня, коварный враг ступил на нашу землю. Первые жертвы, первые подвиги, первые слезы вдов и матерей. Отчаянно сопротивляясь, красноармейцы все же отступали, оставляя на милость захватчиков мирное население, которому предстояло испытать на себе весь «гуманизм» немецкой «сверхрасы».
В начале осени 41-го линия фронта приближалась к Енакиеву. Раненых солдат свозили в местные госпиталя. На тот момент их было 9. Один из них был расположен по улице Юбилейная в Юнокоммунаровске, второй находился на территории современной школы №37, третий – в здании школы № 1, еще один госпиталь был в школе, на месте которой сегодня построена швейная фабрика – в центре города, в микрорайоне имени Фурманова. Об остальных информация отсутствует.
Главная
задача, стоявшая тогда перед тылом, помимо трудового призыва «Все для
фронта, все для Победы!», – оказание помощи раненым и больным солдатам.
Их необходимо было оперативно вылечить и вернуть в строй: на счету был
каждый, способный держать винтовку в руках.
Но, несмотря на все усилия Главного военно-санитарного управления Красной Армии, многие госпиталя терпели острую нехватку и медикаментов, и еды, и рабочих рук. Даже посуды: больных кормили не из тарелок и чашек, а пользовались стеклянными банками. К примеру, в Макеевском госпитале на 1000 раненых приходилось лишь 200 тарелок.
Как вспоминает Светлана Александровна (в девичестве Комник), жительница нашего города, которая войну встретила десятилетним ребенком, в Енакиеве было голодно и холодно. Отсутствовала водопроводная вода – ее набирали в ближайших ставках и болотах. Питались скудно, дети искали еду на мусорниках. За счастье было найти картофельные очистки.
Раненые красноармейцы голодали: ходили на рынок, пытаясь обменять или купить хоть какую-то еду.
Естественно, всех раненых спасти не удавалось. Умерших хоронили в братских могилах: на центральном в то время Ватутинском кладбище и в Красногоровке (район коксохимзавода). Когда линия фронта приблизилась к Енакиеву вплотную, многие солдаты нашли покой в нашей земле.
В период безвластия, когда советские войска отступали, а город еще не заняли немцы, воцарился хаос. Обезумевшие жители запасались провиантом, грабили склады и базы. Это продолжалось недолго.
-Мы пробрались в школу, где был госпиталь, который срочно эвакуировали. Везде были разбросаны бинты и какие-то бумаги, но нам вдруг показалось, что из глубины здания раздаются стоны. В страхе мы разбежались, – вспоминает очевидица военного лихолетья. – Когда в город пришли немцы, то они, чувствовавшие себя победителями, «великодушно» выдавали ежесуточно иждивенцам (немощным старикам и детям, которые не могли работать) по 100 граммов хлеба. Меньше, чем получали в кольце блокады ленинградцы.
Насвистывая русскую «Катюшу», гитлеровцы расстреливали в овраге, в районе железнодорожного вокзала, молодых парней, которые отказались ехать в Германию. Кстати, там хоронили всех, кто умирал в эшелонах и чьи тела снимали с вагонов на каждой станции. Братская могила для несостоявшихся остарбайтеров.
У горожан забирали коров, кур, пшеницу и хлеб. А в 1943-ем, отступая, взорвали хлебозавод, где находились в тот момент рабочие. Время, когда наши возвращались в город, помнит и моя семья. Женщину с тремя малолетними детьми автоматчики загнали в хату, забили окна и подперли двери поленом. Дом подожгли. Но спешили. Надо было казнить остальных. Задыхаясь дымом, бабушка сумела вырубить топором оконную раму – так наша семья спаслась. Так была спасена моя мама, мои два дяди.
Хотя наступил голод, все равно было легче: захватчиков выбили из Енакиева.
И снова вернулись госпиталя. И вновь появились братские могилы воинов-освободителей.
Отшумела война. Остались позади кошмары оккупации. Всех красноармейцев, умерших от ран в больницах, перезахоронили на Ватутинском кладбище. 157 человек. Больше роты… Среди них 32 так и остались безымянными. За 70 мирных лет удалось установить личность лишь одного солдата. Его сестре сам Президент Узбекистана выделил деньги для поездки в Украину.
В 1965 году рядом в братской могиле был похоронен наш легендарный земляк – Василий Кузьмич Шманенко. Генерал-лейтенант. Начавший трудовую карьеру слесарем и котельщиком на Енакиевском металлургическом заводе. Прошедший Гражданскую войну, воевавший с бандами Каледина и Махно в составе Первой конной армии. Финскую и Великую Отечественную, будучи членом Военных Советов ряда военных округов. Василий Кузьмич был награжден за службу Отечеству орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени и орденом Кутузова 2-ой степени.
А сегодня о человеке-легенде помнят лишь единицы. Его могилу поддерживают, как и братское захоронение солдат, казаки Енакиевского Чернобыльского полка и общественные организации, проводящие весенние субботники на заброшенном кладбище.
Оно в 1971 году было официально закрыто. Судьба его ждала незавидная: генплан развития города предусматривал здесь строительство нового железнодорожного вокзала и подземного автодорожного тоннеля. Этого не случилось. Зато случилось другое: Красное Знамя Победы объявлено вне закона; на Вечном огне в Киеве отморозки, потомки славных воинов-освободителей, жарят яичницу; могилы советских воинов в бывших братских республиках сносят и равняют с землей. 26 миллионов погибших в годы войны оказывается недостаточной цифрой, чтобы люди, живущие под мирным небом, свято помнили и чтили цену Победы.
Татьяна Бердникова
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
