Постсоветские фильмы о Великой войне представляют собой смесь злобного вымысла и неутолимой ненависти к победителям. А если выражаться более откровенными словами Дмитрия Пучкова, более известного как Гоблин, – «российское кино про Великую Отечественную войну – это густо замешанный кал». Потому не люблю глазеть, например, на художественные пляски на гробах мироносного барина Михалкова и совершенно отмороженных «общечеловеков», с кроличьей продуктивностью сочиняющих всякую муть про то, чего не было.

Поначалу фильм дал повод подумать, что и сие самовыражение художника из обоймы либерастических нетленок. Уже на 12-й минуте фильма мордатый лейтенант-особист Вайнштейн проводит предварительное расследование с майором Гавриловым (будущим легендарным героем обороны Крепости) на тему: «Кто сеет в гарнизоне панические настроения и кликушествует военное столкновение с немецким союзником?» Ну, всё, подумал, сейчас начнется – бздительные чекисты схватятся косоротить честных командиров, а с первых «заутренних» залпов немецкой артиллерии и бомбовых ударов «юнкерсов» из казематов возникнут долгогривые служители культа с мироточащими иконами и осенят крестным знамением красноармейцев. Бойцы достанут иконы из-за портянок, начсостав извлечет крестики, с любовью спрятанные за партбилетами, комиссары в истерике начнут стучать курчавыми лысинами о бюст Ленина. А на помощь сдрейфившим погранкам со всей округи набегут патриотично настроенные урки и все вместе зададут сраму тевтонам. Ведь согласно прогрессивным взглядам на войну, эффективно воевали исключительно штрафбаты на последних бронепоездах, укомплектованных героическими попами, зэками, репрессированными в прошлом командирами, глубоко законспирированными белогвардейцами, «сволочами» – подростками-душегубами, вооруженными до зубов одной трёхлинейкой на троих. Энкаведешники, комиссары и красные командиры способны лишь возглавлять тотальный драп, дал бы Бог ноги, расхристанных табунов красноармейцев в стойло плена.

Ан нет! Майор раздраженно объяснил не по годам упитанному лейтенантику, в чем суть проблемы дислокации 8 тысяч бойцов в теснине крепости. На том беседа и закончилась. В дальнейшем Вайнштейн оказался на высоте. В горячке боя, не потеряв головы, профессионально (по гвоздям подметок сапога) разоблачил «засланного казачка» – немецкого диверсанта в форме майора НКВД и ликвидировал того. И погиб особист, как подобает воину – в бою. И сам фильм покатил отнюдь не по тропам, проторенным бесами либерализма. 

Почему своевременно не были выведены войска из кольца Брестской крепости и из самого Бреста? Игорь Угольников, с его слов, строго следовал исследованию писателя-историка Сергея Смирнова «Брестская крепость». Но книга писателя-фронтовика не отвечала на важный вопрос. Именно этот стратегический просчет обрёк гарнизон на героическую оборону, а весь Западный фронт Красной армии – на катастрофу.

Уместно будет вкратце коснуться данной темы.

Преступная халатность или предательство генералов?

Опубликованные сравнительно недавно протоколы допросов командующего Западным особым военным округом генерала армии Дмитрия Павлова проливают свет на то, что творилось в войсках перед роковым рассветом 22 июня.

Слово расстрелянному по приговору трибунала генералу Павлову: «...мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагерь ещё в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста».

Теперь внимание! Павлов: «Я этого приказа не проверял, а командующий 4-й армии Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я, 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения, не существовали.

Я доверил Оборину, командиру мехкорпуса, приведение в порядок мехкорпуса, сам лично не проверил его, в результате даже патроны заранее в машины не были заложены».

Однако генерал Коробков, арестованный по тому же делу, на очном с Павловым допросе категорически отверг утверждения последнего о наличии приказа о выводе до 15 июня войск из Бреста, ответив кратко: «Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел».

Но это ещё не всё. Каждый год, согласно учебным планам, в начале июня части дислоцированные в Бресте выводились в летние лагеря. В 1941 году, как нарочно, этого не было выполнено.

Более того, 18 июня (за 4 дня до нападения) в войска спустили директиву Генерального штаба (напомню, что Генштаб в то время возглавлял товарищ Жуков) о приведении войск Западных военных округов в боевую готовность. И это важное указание, со слов начальника связи Западного округа генерала Григорьева, допрошенного в присутствии Павлова, не была выполнена.

К слову, начальник Генштаба Георгий Константинович Жуков не счел обязательным жестко проконтролировать исполнение приказа Москвы. Очевидно, он полагал, что директивы его ведомства должны контролироваться сугубо лично товарищем Сталиным.

Вот такая преступная неисполнительность генералов обнаружилась накануне войны. Её итог – катастрофа Западного фронта. Что такое разгром в результате внезапного прицельного артналета 22-й танковой дивизии, 6-й и 42-й стрелковых дивизий? Это потеря в считанные часы 40-тысячной группировки войск и получение бреши в обороне, куда тут же Гудериан всадил танковые клинья и через семь дней взял Минск.

Уцелевшие войска в Крепости, коих осталось примерно 8 тысяч штыков, приняли неравный бой и обессмертили свое имя.

Но вернемся к фильму.

«Умираю, но не сдаюсь»

Немцы в фильме показаны настоящими «цивилизованными» ребятами (каковыми они и были в действительности), несущими народам Советского Союза «освобождение от большевистского ига». Сгребли в кучу детей, женщин, стариков и погнали перед собой на штурм центральных ворот крепости. А потом огнеметами выжигали в казематах всех без разбору, включая оставшихся в живых гражданских.

Немчура другой и не могла быть, ибо в своих ранцах бережно хранила «Памятку немецкого солдата», где один из пунктов звучал по-каннибальски образцово: «Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навек».

Конечно, вначале от внезапного утреннего артобстрела возникла растерянность, переходящая в панику. И не мудрено, если на головы спящих вместо команды дежурного «В ружьё!» посыпались снаряды и бомбы.

Однако отцам-командирам удалось быстро дисциплинировать бойцов без чрезвычайных мер и организовать их для отпора врагу. Никто из обороняющихся на протяжении всего фильма не предается истеричному демократичному балагурству о виновности Сталина во внезапном нападении немцев. Никто не рвет на груди гимнастерки, не бьется в конвульсиях праведного гнева, а как положено защитникам отечества ведут организованную оборону против превосходящего силами противника.

Были и трусость, и малодушие. Некоторые решили променять выполнение присяги на плен. Но никто им в спину не стрелял. Лишь горькие слова лейтенанта Кижеватова «Каждому своё» сопроводили несколько десятков красноармейцев, вышедших под звук немецких агиток с поднятыми руками.

Полковой комиссар Ефим Фомин, еврей и коммунист в одной упряжке, как и должно комиссару, принял смерть без животного страха, глядя ей прямо в глаза.

В фильме не увидишь советского пафоса и тем более поисков декаденствующих организмов правды эпохи. Всё просто – есть воинский долг защищать Родину до последней капли крови, а в таком случае ты или защитник, или тварь дрожащая.

Подавив в себе цепенящий страх, «сапожник-киномеханик» подает немецкому офицеру каску с ручной гранатой в боевом положении – месть за любимую девушку, убитую «освободителями».

До последнего отстреливается в своей разбомбленной квартире рядом с убитыми детьми раненый красный командир. «Я в плен не сдамся», – без патетики говорит он жене. «Я с тобой, я всё понимаю, – отвечает супруга советского офицера. – Без тебя и детей жить не хочу и не буду». И не сдались...

13-летний воспитанник музыкального взвода хотя и не мальчиш-кибальчиш, но без долгих раздумий шмальнул в упор в «дойче зольдатен», жующего карамельку.

Создатели фильма были дотошны в показе военной техники немцев. Известно, что при штурме Крепости немцы использовали трофейные французские средние танки Somua S-35, вооруженные пушкой калибра 47 мм. Построенные работающие копии этих танков весьма близки к оригиналам. Может быть, пушчонка несколько великовата для калибра 47 мм.

Конечно, есть ляпики (о них не хочется говорить) и один ляп, думаю, намеренный. В конце фильма закадровый голос сообщает о судьбе майора Гаврилова – последнего защитника Брестской крепости, попавшего в плен в состоянии полного физического истощения на 32-й день обороны: «Майор Гаврилов Петр Михайлович, как и многие побывавшие в плену, был подвергнут репрессиям...». Однако это не соответствует действительности. После освобождения из плена в мае 1945 года Гаврилова восстановили в армии в прежнем звании. С осени 1945 года служил начальником лагеря японских военнопленных в Сибири. Вот как пишет сам герой в 1947 году: «После демобилизации уехал на родину, в Татарию. Правда, пробыл там недолго, тянуло на Кубань, в край, который для меня очень дорог еще со времен гражданской войны».

Назойливые разговоры борцов с тоталитаризмом о том, что из фильтрационных лагерей бывших военнопленных скопом гнали в Магаданскую область – не более чем черный миф. Лишь примерно 3,5 % из числа пленных не прошли проверку и были арестованы за сотрудничество с оккупантами.

Поговаривают, что именно Бацька не дал разгуляться упырям-демократам на теме героической обороны Брестской крепости. И дело обошлось только этой мелкой ложкой дерьма, которая почти не испортила впечатления от фильма.

Спецэффекты, массовки, декорации, игра актеров – всё на высоком уровне. Достойный ответ сочиненной истории про «Спасение рядового Райана», и всего-то за 8,5 млн. долларов. Даже не верится, что на такие скромные средства, выделенные Союзным государством Россия - Белоруссия, можно снять военную эпопею. У Никиты свет Сергеевича не хватило бы и на 20 минут фильма.

После первых показов «Брестской крепости» и восторженных откликов зрителей, соскучившихся по нормальному кино, актера Мерзликина, исполнителя роли начальника погранзаставы Кижеватова, вдохновило произнести: «Этот фильм будет народным».

Время покажет, станет он таковым или нет. Демократам, уже 25 лет с шизоидным остервенением воюющих с исторической памятью народа, не удалось её перекодировать. За нынешние постсоветские социально-ориентированные государства никто так сражаться не будет. Правящая тусовка это отлично понимает, потому всё свирепее их ненависть ко всему советскому. Но первый же вменяемый фильм о войне всколыхнул сознание. Электорат вспомнил, что он, прежде всего, народ, и правда не за «Штрафбатами» и «Сволочами», а за гарнизоном Крепости.

«Брестская крепость» – фильм-трагедия. Но трагедия оптимистичная. Именно под стенами Крепости начала коваться Победа. Именно там надо искать ответ на главный вопрос – почему нашим предкам удалось сломать хребет фашистскому зверю.

«Брестская крепость» – результативная попытка выйти из глухой обороны в наступление на творимый ныне информационный террор против светлой памяти героев и жертв Священной войны.

«Брестская крепость», на мой взгляд, лучший фильм о войне за последние 20 лет. Идите и смотрите.